Незадолго до своей смерти вождь народов СССР генералиссимус Сталин И.В. неожиданно для других смертных обратил свое державное внимание на вроде бы далекую от политической практики, ведения хозяйства и повседневной жизни страны тему языкознания. При этом поднял языкознание на уровень чуть ли не выше философии диалектического и исторического материализма, политической экономии и обществоведения научного социализма. На что даже тюрьма откликнулась блатной песней: «Товарищ Сталин. Вы большой ученый. В языкознании познали толк. А я простой советский заключенный и мне товарищ – серый брянский волк». Однако вождь народов почил, а поднятый им вопрос познания толка во взаимосвязи языка и мышления утонул в славословии штатных пропагандистов и записных «доцентов с кандидатами» от марксизма.

Языкознание же, с трудом добравшись до теории «нейро-лингвистического программирования» сознания людей, так и не вышло на уровень практики высоких гуманитарных технологий (инструментов) управления их поведением.

Практикой же психо-инжениринга занялись психология инстинктов тела, и социология рефлексов души. Тогда как запускаемые духом (чудесным образом: «эврика»!) механизмы мышления – а мышление это прорыв в новое – остались неподвластны логике научного анализа.

Там, где в познании тайн бытия наука «буксует», помочь может разведка, ибо разведка – это не наука, а искусство. Искусство же свободно от логики строгих доказательств ума и фактов «мира видимого». В творческом преодолении невежества искусство опирается на откровение – весть из «мира невидимого».

У русских, человек, имеющий «весть от Бога», в древности именовался вежда. Что значит: «разомкнувший вежды (веки) духовного взора». Заглянувший «за век» – продолжение земного бытия. Способный «заведовать» – распоряжаться по праву, суть – смыслить в деле. А не имеющий такого духовного взора до сих пор именуется невежда. Поэтому родившаяся в 2005-2009 годах в России новая система взглядов разведки сознания и времени получила еретическое имя веждизм. Можно сказать, что веждизм – это новое русское слово исторического оптимизма эпохи экономической глобализации и перехода человечества через постиндустриальный барьер. Это русскоязычная разведка духа, дерзнувшая забраться в сокровищницу родовой памяти и добраться до механизмов мышления ключами языкознания.

Язык и мышление

Главный вопрос современности со всей очевидностью для «критического разума» состоит в необходимом для проектной работы прогнозировании (наука) или предвосхищении (разведка) облика нового жизненного уклада на планете. Того жизненного уклада, который сложится после того, как «прогрессивное человечество», пройдя через тяготы кризиса, покончит с индустриальным обществом удовлетворения материальных потребностей. И в муках перейдет в информационное (а может быть частично и интуитивно-безинформационное, основанное лишь на цивилизационных кодах коллективного бессознательного) общество реализации творческих способностей людей.

Прагматичные, устремленные в будущее титаны мысли экономической цивилизации Запада (все как один рационально-волевого психического типа) видят преодоление постиндустриального барьера не иначе как технотронный прорыв. Этот прорыв получил название NBIC конвергенции: схождения нано-, био-, инфо- и когнито- технологий.

Если теперь задаться вопросом: «А какое из этих четырех направлений задает вектор сближения таких разнородных средств и приемов разумной деятельности людей?», то приоритет придется отдать когнитивным технологиям. Ибо именно эти высокие социо-гуманитарные технологии обеспечивают понимание космических оснований процессов жизнедеятельности человека. Выступают смыслообразующим фундаментом технической организации (инфо) слияния живой (био) и неживой (нано) материи. Отвечают на вопрос: зачем нужно их схождение? И как строить замкнутую систему (целостную матрицу смыслов)?

Инкогнито – значит «неопознано и не понято». Вспомним арию Мистера Икс: «Всегда быть в маске судьба моя». Когнито же – значит «опознано и понято». Когнитивные технологии – это технологии опознания смыслов и понимания процессов. А знания без понимания – это информационный мусор! Поэтому в грядущем постиндустриальном обществе «экономики знаний» богатство, вероятно, будет измеряться не операционными возможностями и объемом базовых данных на складе информационных систем, а степенью понимания высших принципов: суть – владением и распоряжением «ключами от неба».

Так вот, прямые подсказки опознаванию смыслов бытия и пониманию процессов жизнедеятельности дают не столько суждения ума (логические операции с понятиями или аналитика), сколько язык слов, позволяющий взять в толк не суждением, а представлением образа (давая оценки через различение).

Веждизм утверждает, что сознание есть совокупность трех частей: мышления, памяти и воли. Как говориться: «Потерял сознание. Пришел в сознание». При этом мышление есть функция головного мозга, как части тела; память поколений соотносится с душой и мировым разумом (поэтому душу и нужно спасать), а воля – с присутствием Духа (если человек «не в духе», то у него «руки опускаются»).

Язык же в своих формах: идеальных (грамматика) и материальных (речь, письмо, жест) проявляет сознание. Ключами языкового кода вскрывает смыслы: будоражит мышление, колышет память, тешит волю. А также выступает «транспортным средством» передачи сообщений.

Троичность сознания определяет и троичность понимания: на уровне тела – это осознание (логика суждений от ума); на уровне души – это прозрение (различение или «разумение чувством»); на уровне духа – это откровение (прорыв к Истине или озарение: «эврика!»).

Осознание проще всего и точнее всего происходит при помощи языковых средств аналитических языков: англо-американского (имеет самый большой словарный запас) и французского (имеет самую изощренную грамматику). Аналитические языки обеспечивают скрупулезную точность членения мира именами. Операционная база аналитических языков определяет и абстрактно-понятийный тип мышления. А последний – толкает сознание в рационализм.

Прозрение – это любезный удел агглютинативных и изолирующих языков. Агглютинативные языки монголо-тюркского истока со смыслами в монолитах корней и четкими изменениями грамматических значений через нанизывание аффиксов укрепляют мистику в сознании (иррациональную предопределенность основы вещей). А классический изолирующий язык китайцев не обремененный сложными грамматическими формами с ореолом значений слов фиксируемых кодом иероглифического письма определяет конкретно-символический тип мышления. Суть: способствующий «разумению чувством» символизм сознания.

А вот для откровения лучше всего подходят флективные языки (иврит, греческий, арабский, немецкий, испанский, русский). С грамматическими значениями, привязанными к окончаниям знаменательных слов, они удобны для соединения рационального и символического, преодоления разрыва между «землей материи» и «небом духа».

Если приземленный рационализм в сознании людей ныне закодирован аналитическим новоанглийским языком с грамматическими значениями, отнесенными в область порядка слов, с жесткой логикой «взаимодействия», «причинности» и навязыванием малопонятных для иностранцев смыслов в языковых универсалиях типа «транспарентность» или «мерчендайзер». То лексическое богатство и гибкость форм русского языка дает возможность членить мир как хочешь и где хочешь («дух дышит, где хочет»), что обеспечивает парадоксальность мышления. Именно здесь (где хочет) кроется широта русской души. И поэтому-то, как сказал поэт: «умом Россию не понять».

Аналитическое абстрактно-понятийное (двоичное) мышление оперирует знаками. Знаки заменяют чувственные представления именами (значениями). Так через отчуждение от смыслов происходит осознание форм бытия логикой.

Конкретно-символическое, синтетическое мышление оперирует символами. Символы (все равно письма, математики или музыки) соединяют разрозненные мысли зацеплением ореолов различаемых смыслов. Так, в смысловом поле, происходит прозрение содержания бытия чувством.

А парадоксальное (троично-асимметричное) мышление легче других способно подняться в образ. Образы объединяют мысли по подобию с архетипами цивилизационного кода зафиксированного языком. За счет образования как бы «голографической картинки» и возможен прорыв от осознания внешних форм и прозрения заключенного в формы содержания к скрытой сущности Пути, Истины и Жизни: бессознательное и безинформационное озарение или «эврика». Поэтому и сказано в Писании: «Стучитесь и откроется»!

Так или иначе, именно уподобленные двоичной логике (да \ нет) компьютеров пятого технологического уклада когнитивные стандарты мышления повсеместно задаются миру аналитическим понятийным аппаратом рационального Запада. И именно эти «двоичные координаты сознания» вдребезги разбиваются о Великую стену китайских символов, неподвластных доказательствам и умным аргументам «всего цивилизованного мира», «международного права», «общечеловеческих ценностей», «универсального денежного расчета».

А парадоксальность мышления людей русской культуры на пути NBIC конвергенции дает им стратегические преимущества в разработке когнитивных технологий «экономики знаний» и «богатства понимания» постиндустриального будущего. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ