Этюд в коричневых тонах

 

«История — это лишь такое прошлое, которое

продолжает жить, оформляя сознание человека».

Х.С. Чемберлен

 

Расовая идея Хьюстона Стюарта Чемберлена, укоренившаяся на европейской почве и потрясшая устои европейской цивилизации, заключается в том, что арийцы являются творцами и носителями цивилизации, а евреи – негативной и разрушительный расовой силой. Эта мысль, многократно усиленная и доведенная до совершенства абсолютного абсурда в Третьем Рейхе, – и есть то, что ассоциируется с именем этого странного англичанина. Справедливости ради надо отметить, что Чемберлен считал, что условия развития, суммирующиеся в понятии «раса», имеют метафизический, а не физический смысл. Не «кровь и почва», а дух – наследие (das Erbe) – является ключевым словом в концепции Чемберлена. После Гитлера и Аушвица – такие тонкости уже никого не интересуют. Действительно, то, что Чемберлен был идеологом пангерманизма и пророком национал-социализма, вполне достаточно, чтобы дать всему, что связано с именем Х.С. Чемберлена, однозначно отрицательную оценку. И все же сто лет, прошедшие со времени издания его главной книги «Основания XIX века», дают нам возможность посмотреть на прошлое отстраненно и попытаться понять: может ли где-либо еще повториться то, что произошло в Германии в тридцатых годах? Ведь, по сути, Чемберлен поставил перед нами вопрос: в чем заключается наследие, способное с одной стороны, порождать мировые войны и тоталитарные диктатуры, а с другой, – реализовывать идеал всеобщего благоденствия народов под сенью закона?

Чемберлен писал: «Кто принимает всерьёз завет: познай самого себя, тот, рано или поздно, приходит к познанию того, что его бытие, по крайней мере, на девять десятых не принадлежит ему самому». Для Чемберлена человек – это «наследник»  (dег Erbe) в самом полном всеобъемлющем  смысле. Верно ли это утверждение? Я думаю, что да, иначе невозможно объяснить влияние на человека культуры и национальной психологии. Поэтому важно, отстранившись от стереотипов мышления, разобраться с тем, что есть это наследие, откуда оно берется, как развивается, действует, куда и почему исчезает?

Итак, «Наследие» – это совокупность трудно определимых, но реально существующих физических и духовных констант, переходящих от поколения к поколению, не сводимых к понятию культура, самому по себе трудно определимому. Очень важно еще раз подчеркнуть, что, по мнению Чемберлена, наследие не может передаваться «автоматически», без воли людей к преемственности. В этом важнейшее отличие позиции Чемберлена от взглядов других отцов-основателей «научного расизма». Чемберлен считал, если утрачивается содержание и смысл наследия, если оно перестает быть формирующей жизнь творческой силой, то, в конечном счете, погибает. Таким образом, историческая память людей является творческим актом самопознания и самоопределения. Утрачивая способность совершать этот акт, люди утрачивают и свое прошлое, и свое будущее.

«Кто ниоткуда, тот и никуда». Этот тезис был доказан историей несчетное количество раз. Народ жив, пока он способен дать ответ на этот вопрос. Человек обладает полнотой бытия, пока он самоидентифицируется в некой культурной и национально-исторической общности. А если народ или человек не хочет, или не может делать этого, значит, его судьбой будет управлять тот, у кого есть воля на такую духовную работу. Увы – это аксиома, о которой ни в коем случае нельзя забывать.

Все мы: русские, немцы, китайцы, евреи, цыгане, – наследники, все не свободны от прошлого. Даже тот, кто причисляет себя к гражданам мира или некой политической, национально-безликой общности, например, американской нации, – тоже уже наследник. И нам важно понимать, на что и в каких условиях способно подвигнуть нас наше наследие, и где же на самом деле границы данной нам свободы?

На Чемберлена можно плюнуть и забыть, если возмущенная совесть требует этого, хотя он бескорыстно служил истине, как мог, но тогда вопрос, им поставленный и запечатленный историей на судьбах миллионов людей, останется и будет требовать ответа у каждого нового поколения. Более того, интрига заключается в том, что даже если самого Чемберлена вычеркнуть из наследия, из европейской культуры, этот же вопрос возникнет вновь, но только уже без достаточной глубины и проработки. Сменятся поколения, ничего не знающие о Чемберлене и его последователях, и ответ на вопрос «почему так?» будут искать  эмпирически, как и в XX веке, под давлением обстоятельств (кто знает, как они сложатся?), чего бы лично мне очень не хотелось. Циничный тезис о том, что «история учит тому, что ничему не учит», – обобщение опыта отрицания наследия и стремления его подмены теми, кто хочет достичь власти путем лишения людей способности рационального отношения к наследию предков.  

Тот, кто хочет учиться на опыте истории, должен искать ответы на самые трудные вопросы, к которым относится и вопрос нацистко-германского антисемитизма. Ведь именно антисемитизм – пробный камень, на котором определяется качество любого европейского национального движения и идеологическая основа европейского национального социализма, где бы и в какой форме он ни возникал.

Парадоксальным является уже то, что система ценностей, идеология, фокусирующая в себе устремления и чувства целого народа, строилась на ненависти к другому народу. Это невозможно понять и объяснить, если не принимать во внимание Наследие, именно в том значении, которое в него вкладывал Чемберлен, при условии, что это делается не в целях оправдать ненависть, а в целях ее объяснить. В этом смысле труды Чемберлена – человека, безусловно, не только высокообразованного и талантливого, но и очень эмоционального, – есть интереснейший материал, объясняющий «почему так».

На наш взгляд, объяснение феноменов национал-социализма, равно как и либерал-демократизма, скрыто в самой концепции человека, лежащей в основе общеевропейского наследия. Ее можно выразить одним словом – сверхчеловек. Европейский человек в пределе своего развития – сверхчеловек. Это само по себе – ни хорошо, но и ни плохо, так диктует ему его наследие, его тип сознания. Каждый, воспринявший европейское наследие, – потенциальный сверхчеловек. Он и по своей вере, и в сокровенных мечтах, в зависимости от эпохи, в которой ему довелось жить, почти равен Олимпийским богам, Зигфриду из Колец Нибелунгов, Иисусу Христу или, на худой конец, какому-нибудь герою из голливудских боевиков. Его права священны, а возможности ограничены только его волей повиноваться закону, им же и установленному, и силой разума, устремленного штурмовать небо. А еврейское наследие? В нем только один миф, точнее система мифов – Библия. В ней сверхчеловеков нет. Есть Бог, и есть человек, а между ними – Завет. И все. Божеское и человеческое разделено навечно, навсегда, небо недоступно, зато есть мир, который надо познавать, осваивать и благоустраивать, сотворенный Богом, безусловно, хорошо. Для такого типа сознания богочеловек невозможен. Он просто невообразим, никак и ни в какой форме. Для него он есть чудовищное допущение чьего-то извращенного разума. Недавний фильм М. Гибсона «Страсти Христовы» иллюстрирует это опять же с точки зрения западного типа сознания. Но ведь неприятие богочеловека – идеального сверхчеловека – не от ограниченности евреев или мусульман, или их злокозненной подлости, а от принципиальной невозможности принять такое! Этого и не мог понять Чемберлен.

Отношение Чемберлена к евреям определялось их отношением к Христу. Здесь он совершенно не оригинален, и это его ни в коей мере не оправдывает. Написав множество работ на эту тему, и, в конце концов, объявив Христа арийцем, Чемберлен так и не смог объяснить ни себе, ни другим, почему кто-то, верующий в единого Бога, может упорно отрицать Христа. Он остался замкнутым в круге, очерченном для него наследием, характеризующим западный тип сознания.

Отрицать богочеловека для Чемберлена – значит отрицать сам идеал его собственного развития, а вместе с ним и всего, что лежит в основе европейского священного, сверхчеловеческого, бессмертного «Я»,  воплощенного в европейской культуре: от статуй Олимпийских богов до опер Вагнера. Евреи, гордящиеся своим собственным наследием и ставящие под сомнение саму основу европейского наследия, своей религией, традицией, даже видом, являют собой вызов самым сокровенным мечтам сверхчеловека, а значит и ему самому, его безопасности. Ведь если признать их наследие (а не только религию) полностью верным, то это исключает саму возможность европейской самоидентификации человека, как одухотворенного создания, чей дух простирается за пределы телесной оболочки в жестокий и враждебный мир, наполняя его смыслом. А они не только живут, но еще и преуспевают, ставя под сомнение фактом своей успешности реальность богочеловечности Христа, а значит и смысл существования сверхчеловека, а значит – и всей европейской духовности. А раз это так, значит – вот он враг, готовый в любой момент истории поддержать любые силы, враждебные христианству, – враг, расшатывающий его устои изнутри. Ощущение постоянно происходившего изощренного покушения на самое святое вело Чемберлена к благородной, по его мнению, цели – предотвратить крах Европы, всего арийского мира.

На закате своей странной жизни Чемберлен приветствовал австрийского ефрейтора как посланца божьего, способного вывести германский народ из пустыни, задолго до того, как Гитлер пришел к власти или получил для этого какие-нибудь реальные шансы. Так Чемберлен стал нацистским пророком.

Актуальность вопроса «почему так» заключается в том, что на самом деле европейское наследие, несмотря на все усилия «творцов национального строительства» в послевоенной Европе, за последние сто лет почти не изменилось. Доказательством этого является то, что оно продуцирует образы и мифы на той же самой основе, правда на новом уровне, только и всего. Да, в архивах лежат километры кинопленки, на которой запечатлены ужасы мировых воин, но их уже не смотрят, зато с удовольствием смотрят все то, что подтверждает сверхчеловеческую сущность европейского человека. Бесконечные боевики, блокбастеры, где главный герой творит чудеса, все эти супершпионы и суперполицейские. Фантастика, описывающая имперское будущее Вселенной. Отовсюду на нас с «улыбкой Заратустры» смотрит красавец сверхчеловек, размножающийся в медийных пространствах со скоростью компьютерного вируса. Куда там Геббельсу с его пропагандой! Да, конечно, сегодня сверхчеловек борется за идеалы демократии, сражается с мировым терроризмом, но при этом он остается сверхчеловеком. Никто другой современной Европе, а точнее западноевропейскому типу сознания, воспитанному на наследии предков, просто не нужен. Он не будет востребован. Да, все эти медийные образы – игрушки для толпы, жаждущей зрелищ, и все же… Новое, как и возрождение хорошо забытого старого, начинается с игр: детских, спортивных, обучающих, командно-штабных…

Все мировые войны начинались в Европе, она породила и нацизм, и коммунизм. Здесь строились концлагеря, и осуществлялся геноцид народов. Все это совершенно не случайно. 

Европейский человек – результат работы наследия предков над его биологической и психической сущностью, он сегодня показательно добр и проникнут идеями гуманизма не потому, что внутренне изменился со времен написания книги Чемберлена, а только потому, что ничто не угрожает его сверхчеловеческим притязаниям на мировое доминирование. Удовлетворить эти притязания, и тем самым нейтрализовать сверхчеловеческую сущность обладателей европейского наследия – и есть сверхзадача «нового мирового порядка». Такой путь гармонизации мира избран сегодня. Материальных благ всем более или менее хватает, а это значит, что жизнь, в целом, устроена правильно. Вопрос: «За счет кого сверхчеловеку быть здоровым и богатым?» – сегодня решен в мире справедливо, по его понятию: есть первый мир, а есть еще и другие – неспособные принять сверхчеловеческие ценности, а это значит, что их можно эксплуатировать, для этого отработаны изощренные экономические и политические механизмы. А если их недостаточно, есть еще и американская «большая дубинка».

Что будет, если материальное благосостояние Европы в силу каких-либо обстоятельств будет поставлено под угрозу? Сверхчеловеки будут смотреть военные хроники? Сомневаюсь. Они будут требовать своего, так же как требовали побежденные и униженные после Первой Мировой войны немцы, вдохновляемые своим наследием. И они пойдут за любым, кто пообещает им все и сразу, как пообещал это Гитлер. И он вновь выполнит обещание…

Я убежден, что достаточно любого существенного изменения условий существования стран Европы, например, вследствие резкого изменения климата, или какой-либо техногенной катастрофы, не говоря уже о войне, чтобы все, произошедшее в ХХ веке, повторилось сначала. Враг известен – тот, кто мешает жить так, как требует сверхчеловеческое тело и дух. Вчера – это евреи, недавно – коммунисты, сегодня  – мировой терроризм, завтра – еще кто-нибудь. Невозможность войны в современных условиях? Это преодолимо. Нужно только совершенствовать сверхточное оружие и создавать суперсолдат. Оправдание любым действиям всегда будет найдено, об этом говорит весь мировой опыт, включая и самый последний, ведь цель – сохранение возможностей существования сверхчеловека – оправдывает любые средства.

Наступит ли на самом деле долгожданный «конец истории», увенчавшийся установлением всемерной и всемирной либеральной демократии, сегодня определяется не на саммитах политических лидеров, а в научных лабораториях, ведущих поиск возможностей существования современной цивилизации в условиях истощения генофонда, ресурсов и изменений климата. Если наука выиграет это соревнование с медленно охладевающей планетой, благоденствие пока будет продолжаться, если нет, все вернется на круги своя. И появятся новые Гитлеры, новые Ленины, и хорошо, если новые Черчилли и новые Ганди, когда народы мира начнут вновь делить истощающиеся ресурсы внеэкономическими методами.

Для того чтобы ужасов, порождаемых делением мира на своих и чужих, не было «никогда больше», надо осваивать, осознавать и менять отношение к наследию всех народов, а значит – и меняться самим. Меняться на самом деле, а не внешне, подменяя одни, генерируемые наследием, образы: правильной жизни, друзей, врагов – на другие.  

Эти изменения человеческих качеств, о которых в свое время говорилось, в частности, Аурелио Печчеи, не могут сводиться только к признанию главенства прав человека и всемерному закреплению их в юридических нормах и образовательных процессах. Это опасное заблуждение. Парадоксальность ситуации заключается в том, что  на самом деле содержание понятия «права человека» исходит именно из концепции сверхчеловека, вырванного из мифологического и религиозного контекстов, но не из наследия, его одухотворяющего. Такая  интерпретация своего наследия современным западом ведет только к новым, утонченным формам диктатуры силы, основанной уже не на биологическом, а на ценностном разделении человечества по принципу высший – низший. Подобный ценностный расизм или, если угодно, «ценнизм», есть самый настоящий цинизм по отношению к наследию народов, не склонных генерировать в своем общественном сознании образ сверхчеловека. Наследие потомков Олимпийских богов, верующих в богочеловека или даже и неверующих в него, таким образом, не уничтожается, оно лишь трансформируется и погружается в волшебный сон, как рыцари короля Артура, ожидая своего часа. Само по себе декларирование терпимости на самом деле останется декларацией, оправдывающей явное и скрытое насилие, пока эта декларация не будет подтверждена признанием не только равноправия рас, народов, религий, но и фундаментальных, определяемых наследием ценностей, на котором эти религии и культуры основаны.

Именно в требовании взаимного признания народами их наследия и будет заключаться наш ответ Чемберлену. Выполнить это требование – очень сложно. Для этого, прежде всего, необходима целостная мировоззренческая система, основанная на более универсальных, чем права человека, принципах, признание которых позволит людям мирно жить, не отвергая ни рационально, ни иррационально, ни своего, ни чужого наследия. Контуры ее образов только-только начинают прорисовываться в дыму пожарищ Косова, Ирака и ВТЦ. Эти образы ждут своих философов, политиков и поэтов, способных воплотить вечную мечту человечества о Царствии небесном на Земле.  

 

© Александр Викторович Кашанский

15 мая 2004 год